Хроники Темного Универа. Начало (сборник) - Страница 3

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

Шел он медленно и осторожно, трясущейся рукой опираясь на палочку, а в другой держа объемистый пакет с обычным набором «из магазина» – несколько килограммов картошки, кабачки, хлеб и кефир.

– Дед! Стой! Я сейчас! – сорвавшись с качелей, Влада кинулась ему навстречу, подхватывая тяжелую сумку.

– Добрый вечер, Вандер Францевич! – фальшиво-заискивающе пропела Нина Гавриловна. – А вы из магазинчика, а вы все хлопочете… Я завтра зайду к вам, принесу лекарства, мне удалось достать дешево, со скидочкой… Вы такой молодец, что внучку в одиночку тянете…

– Добрый вечер, большое спасибо, – сухо ответил дед стариковским надтреснутым голосом, учтиво приподнял шляпу и ускорил шаги, чтобы побыстрее удрать от назойливых соседок в подъезд дома.

– Без меня в магазин пошел и ничего не сказал, – ворчала Влада, втаскивая пакет с продуктами на третий этаж. – Тебе же нельзя тяжести носить, как ты не понимаешь?

Дед в ответ только пробурчал какую-то тарабарщину, гремя связкой ключей в замке. Когда он не хотел отвечать, то частенько демонстрировал знание редкого южнославянского наречия, выученного еще, как он говорил, на прежней работе.

Влада сразу же кинулась на кухню готовить ужин, и уже через полчаса в их большой квартире с высокими потолками замечательно запахло жареными кабачками, которые шипели в масле на сковородке.

Дед тем временем сосредоточенно гремел чашками в раковине, хлопал дверцами кухонного шкафа и боролся с чайником, который никак не хотел свистеть своим сломанным носиком. В конце концов старик бочком уселся за стол, схватил с подоконника старую газету с рекламными объявлениями и развернул ее, отгородившись от внучки, будто ширмой.

Влада поставила на стол тарелку с румяными обжигающими ломтиками кабачков, открыла пластиковую баночку холодной сметаны, покромсала мягкий хлеб – дед не признавал уже нарезанного, в пакетах, называя его издевательством над личностью.

– Много троллей сегодня продал? – спросила Влада, подцепляя на вилку кабачок и обмакивая его в холодную сметану.

– Нет. За квартиру не заплатил, не хватило, – отозвался дед, прихлебывая что-то из чашки.

– Что ты там пьешь? Опять кофе?!

– Нет-нет, это цикорий, – разоблаченный в своих махинациях старик бросил газету на подоконник и поспешно вцепился в свою любимую треснутую кружку с полустертой Эйфелевой башней в облаках. Хоть он и пытался неловко прикрыть чашку ладонью, но по кухне уже предательски поплыл ароматный дымок крепко сваренного кофе.

– Ага, понятно. – Влада строго взглянула на старика. – Цикорий, значит? А за плитой ты что прячешь? Банку с кофе? Так? Веником прикрыл, думаешь, я не найду?

– Что-то сердце кольнуло, – быстро сказал дед. – Ты не могла бы принести мои таблетки?

Знакомый и хитрый ход – пока внучка будет ходить за таблетками, он мгновенно выпьет свой кофе и быстро сполоснет чашку, чтобы скрыть следы преступления.

Когда Влада вернулась обратно в кухню, чашка с Эйфелевой башней, чисто вымытая, уже стояла у раковины. Вот это скорость…

– Ешь свой валидол, раз я за ним ходила.

Дед, поморщившись, подержал таблетку в руке и положил обратно на стол.

– Отпустило уже, – махнул он рукой. – Что-то последнее время мне неспокойно. Предчувствие нехорошее, что ли…

– Предчувствие чего? – Вилка с кабачком замерла в воздухе, а Влада внимательно взглянула на деда. – Это из-за ночных звонков, что ли? Так давай совсем отключим этот дурацкий телефон уже! Все равно никто не звонит, кроме рекламных агентов, да еще какой-то идиот по ночам в трубку молчит.

– Может, это тебе звонят? – с легкой надеждой спросил дед. – С мальчиком поругалась или с подругой?

«Чтобы с мальчиком или с подругой поругаться, для начала их надо завести», – подумала Влада, но вслух ничего не ответила.

Все и так ясно, чего боится дед, – что с ней что-нибудь случится, как с мамой.

Дед никудышный психолог – стоит только ему услышать от нее про какую-то подростковую проблему, как он тут же теряется и начинает паниковать так, будто завел дома очень редкую породу зверька и теперь не знает, чем его кормить. Или еще хуже – начинает метаться по квартире, залезает на стремянку и скидывает вниз с антресолей перевязанные бечевкой стопки пожелтевших книг.

Названия у большинства из них начинаются со слова «Как…», а дальше возможны варианты. «Как обрести уверенность в себе», «Как общаться со сверстниками», «Как избавиться от страхов» – и прочая ерунда. И каждая книга аккуратно подписана на самой последней странице: «Из библиотеки Оли Огневой», потому что покупались все эти книги для мамы.

Владе они казались маленькими предателями, которые должны были, но не спасли маму от чего-то ужасного.

Уничтожив почти все свои фотографии, Ольга Огнева бросила институт и исчезла из дома навсегда, когда Владе был всего-то месяц от роду. Дед однажды проговорился, что у Ольги после рождения дочери началась жуткая депрессия, приступы паники и ужаса, хотя Влада никак не могла понять, как такое могло случиться с человеком, которому всего-то девятнадцать лет?

Осталась только одна школьная фотография – серьезное узкое личико под белокурой челкой трудно было разыскать среди трех десятков одноклассников. Влада часто вглядывалась в мамино лицо, пытаясь понять, чего она так сильно испугалась, от чего так панически бежала, с тех пор ни разу не подав о себе вестей? Обижаться и злиться на нее Влада почему-то не могла – мама выглядела страшно неуверенной и подавленной даже на этой последней оставшейся фотографии.